НАСТРОЕНИЕ ДЖАМИЛИ ОРМУШЕВОЙ. Учат в школе, учат в школе…

Учиться в школе сейчас очень дорого. Это понимают и родители, и дети, к сожалению. Современные дети отличаются от «советских» тем, что, в отличие от них, знают, что и сколько в этой школе стоит. Старшее поколение ходило в школу, получало знания и ему даже в голову не приходило, что за это оно кому-то что-то должно. Дети последнего десятилетия, преодолев рубеж начальной школы, когда из сладких малышей превращаются в подростков с пытливыми умами, помимо школьных знаний приобретают еще и дополнительные навыки — от жизни, когда всё увиденное и услышанное перерабатывается формирующимся молодым мозгом. Они еще не знают, что значит «рыночные отношения» и «социальный уровень», но видят, кто из одноклассников во что одет, кого на чем привозят в школу, находят сходства и различия между собой и делают из этого определенные выводы.

Ученик 8-го класса воодушевленно рассказывает мне, как на «классном часе» после заявления учителя о том, что школе не хватает денег, ребята молниеносно среагировали. Быстренько подсчитав, они выдали свое заключение: каждый месяц мы платим за учебу столько-то, на расходы школы — еще столько-то и плюс в «классную кассу» — еще столько-то. Умножаем эту сумму на количество человек в классе, затем в школе и задаем встречный вопрос: куда тратится эта баснословная сумма, получаемая от нас школой ежемесячно? Логика верна, и вопрос этот часто родители сами задают и учителям, и друг другу. Но в этом-то и дело, что на этот раз вопрос задан детьми.

Где-то между 1995-м годом и сегодняшним днем в нашей стране потерялась разница между частной школой и государственной. Теперь они все работают в режиме частных. Просто есть официальные — подороже, и неофициальные — подешевле. В частных школах ежемесячная плата за учебу одного ребенка составляет минимум 100–150 долларов, куда помимо прочего входят: внимание учителя, потому что в классе по 10–15 человек, хорошие учебники, горячие обеды и теплые кабинеты. В государственной школе родителям тоже приходится сдавать каждый месяц деньги за обучение ребенка. Эти «добровольные» взносы известны всем. Простые городские школы собирают с каждого ученика от 100 до 200 сомов, более «привилегированные», вроде 6-й гимназии (270 сомов) или 13-го лицея (400 сомов), побольше.

Я очень уважаю труд учителей и сожалею о том, что сегодня профессия учителя перестает быть почетной и востребованной. Наши вузы тысячами выпускают дипломатов, которые потом работают менеджерами или секретарями, экономистов — будущих служащих Минюста или Минтранса, юристов, которых уже столько, что большинству из них максимум светит стать частными нотариусами. А в педагогический по большей части поступают молодые девушки, приехавшие из провинции в столицу с тем, чтобы остаться здесь работать. Причем работать отнюдь не учителями, их мечта — получить работу реализатора в торговом центре или кассира в супермаркете «Народный». По словам министра образования и науки Ишенкуль Болджуровой, на сегодняшний день на 1 миллион 100 тысяч учеников приходится 78 тысяч учителей. Ежегодно вузы страны выпускают около 1,5 тысячи молодых педагогов, а требуется 3 тысячи 622 учителя.

Поэтому я понимаю, что школы придумывают свои способы выживания. Но я понимаю и родителей. Взносы под кодовым названием «добровольные» отнюдь не добровольные. Я полностью согласна с Ишенкуль Садыковной в том, что школьникам необходима единая форма для того, чтобы они «не испытывали социального неравенства, которое приводит к психологическим травмам, подростковым конфликтам и даже к суицидам». Но при этом я вижу, что требование ежемесячных взносов наносит не меньший вред психике ребенка. Любой родитель согласится со мной: попробуй затянуть с оплатой на несколько дней — ребенка заклюют. При всём классе учитель требует деньги, велит «отправляться за ними прямо сейчас», пугает недопуском к урокам. А почему бы не позвонить родителям, не поговорить лично с ними? Потому что это не так действенно, как расстроенный ребенок, отказывающийся идти завтра в школу без этих денег.

Из директоров школ — педагогов и интеллигентов — получились хорошие бизнесмены. Жесткие, расчетливые, извлекающие выгоду из того, что подвластно им. Уровень образования в республике катастрофически падает, учителей (зарплата которых около 2200 сомов) не хватает, обеспеченность учебниками в кыргызских школах — 39%, в русских — 52%. Данные проверок показывают, что более 60% учащихся 4-ых классов (10-летние дети!) плохо читают, а прочитанное не понимают и не могут объяснить, и, наверное, поэтому, окончив школу, они показывают далеко не блестящие результаты на общереспубликанском тестировании. Но! Несмотря на всё это, за семь лет число выдаваемых «красных» аттестатов выросло в 8 раз (в Баткенской области — в 18). Но уже непонятно, для чего он нужен. В вузы поступают по результатам ОРТ, тогда, может, просто для удовлетворения тщеславия родителей? Они оплачивают «красный» аттестат, чтобы похвастаться «успехами» чада перед родственниками? Разумнее было бы потратить эти деньги на репетиторов, разве настоящее качественное образование собственного ребенка не важнее этой красной корочки? Тогда и гордость будет заслуженная, а не купленная.

На тему образования в Кыргызстане, проблем школ и университетов, нужд и порядочности учеников и их преподавателей можно говорить очень долго. Но чем больше думаешь об этом, тем больше в душе горечи и тревоги. Сколько времени нужно на то, чтобы исправить ситуацию? Сколько сил и средств нужно тем, кто искренне хочет это сделать? Сколько порядочности и воли, чтобы остановиться, нужно им, в этой беде заинтересованным?

Ждем ваши отклики на адрес электронной почты автора: jamilya9@hotmail.com