ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ: СЛОЖНЫЙ СЦЕНАРИЙ «БОЛЬШОЙ ИГРЫ»

Часть II. Опасное соседство

К югу от нашего региона расположено кладбище империй — Афганистан. Головоломку этой страны не смогла разгадать ни Британская империя в период расцвета, ни Советский Союз на пике могущества. Сегодня афганский ребус попал в руки Соединённых Штатов и, они пока не намного успешнее своих предшественников. Относительный порядок, хотя и ортодоксальный, в Афганистане был разве что при талибах. После того, как их вытеснили, о событиях в этом государстве говорят нейтрально: «ситуация улучшается» или «ситуация ухудшается». Потому, что называть эту «ситуацию» войной не хотят, миром — не могут. А по соседству с афганской ситуацией Пакистан — без Мушаррафа и Бхутто: ядерная страна со сложной этнической структурой, регулярными террористическими актами и туманными перспективами. Бывший президент-генерал и убитая террористами экс-премьер-министр являлись ключевыми фигурами пакистанской политики, способными защитить общество перед лицом всевозможных внутренних и внешних вызовов. Нынешний лидер Али Асиф Зардари до их масштаба не дотягивает. Сложно сказать, как долго он сможет распутывать пакистанскую мешанину из демократов и исламистов, пенджабцев и пуштунов, белуджей и синдхов, суннитов и шиитов, непокорных племён и ядерного чемоданчика. Некоторые эксперты уже отмечают признаки недовольства, назревающего во влиятельной прослойке пакистанских военных. Войну правительству Зардари объявили и экстремисты, кочующие у границ соседнего Афганистана. Остаются нерешённые (а решаемы ли вообще?) вопросы с Индией. Котёл противоречий во втором по величине исламском государстве и, участнике мирового клуба ядерных держав набирает температуру не первый год. Если в Исламабаде по-настоящему «рванёт», то регион Центральной Азии ощутит силу ударной волны одним из первых…

Юго-западный сосед Центральной Азии — исламистский Иран. Семидесятимиллионное государство — будто осаждённая крепость с нефтяными запасами и ядерными амбициями. Администрация Буша периодически сулила Ирану войну. После избрания Обамы угрозы прекратились. Зато в самом Иране выборы президента вылились в противостояние между правительством и оппозицией. Переизбранный на очередной президентский срок Ахмадинежад сравнил протесты сторонников своего соперника Мусави со спортивными болельщиками, которые расстроены поражением любимой команды. Количество «расстроенных» людей на улицах Тегерана, иранский лидер оценил в 50-70 тысяч. Многовато «болельщиков» оппозиции для теократического режима, часто называемого в западной прессе едва ли не тоталитарным. События последней недели показали, что власти Ирана относятся к манифестациям своих граждан куда либеральнее, нежели некоторые постсоветские правительства. Руководители исламской республики усматривают в волнениях «внешний след», открыто обвиняя Запад в попытке вмешаться в их внутренние дела. А между тем, масштаб и продолжительность выступлений населения против переизбрания действующего президента свидетельствуют о наличии глубоких противоречий в самом иранском обществе. Если одна часть общества поддерживает уникальный путь исламской революции, по которому государство движется с 1979 года, то другая часть — выступает за более тесные связи с остальным миром. Такие разногласия невозможно решить за одну неделю или одни выборы. И кто бы ни одержал в нынешней ситуации победу, ему придётся искать согласия со всеми гражданами страны, а не только со своими сторонниками. И поиск этот не будет лёгким.

К юго-востоку от Центральной Азии располагается Синьцзян-Уйгурский автономный район Китайской народной республики. СУАР — это сепаратистский край КНР, в котором совокупная доля тюркских народов (уйгуры, казахи, кыргызы, узбеки) достигает почти 2/3 20 миллионного населения. Большую часть ХХ века Восточный Туркестан (историческое название Синьцзяна) то успешно, то не очень, но боролся за отделение от Поднебесной. И непохоже, чтобы уйгурские сепаратисты собирались отказаться от своей давней цели. Но Китай ни за что не уступит их требованиям. Особенно учитывая, что СУАР — это 1/6 части территории всей КНР. История гласит, что в ХХ веке Пекин был готов воевать с могучим Советским Союзом ради, куда меньшего участка земли на реке Амур. Сложно придумать такую ситуацию, в которой он уступил бы свою «Новую грани-цу» («Синьцзян») упрямым уйгурским сепаратистам. Но у тех тоже есть свои козыри. В отличие от Тибета (ещё одна сепаратистская боль Китая) уйгуры СУАР имеют под боком суверенные и «родственные» тюркские республики, где уйгурские диаспоры занимают заметное место, а некоторые их представители достигли известных высот (например, Карим Масимов — премьер-министр Казахстана). Если в самом Восточном Туркестане возможности сепаратистов в подготовке и развёртывании баз ограничены, то достать их в За-падном Туркестане (т.е. Центральной Азии) правоохранительным органам и спецслужбам КНР намного сложнее. Понятно, что региону такие «гастролёры» ничего положительного не несут.

* * *

Общий вывод — тлеющие этнические и конфессиональные костры по всей южной границе Центральной Азии. При этом, источником опасностей для региона служат не сами соседние с ним государства, а их потенциальная или реальная нестабильность. На се-годня «экстремистские пары», наркотические потоки, криминализация и милитаризация Центральной Азии во многом связаны именно с бурной деятельностью неподконтрольных своим правительствам течений и тенденций Афганистана, Пакистана, Синьцзяна и Ирана. Соседство с такими организациями как «Талибан», «Аль Каида», «Исламским движением Узбекистана», «Исламским джихадом», уйгурскими сепаратистами и иными активистами — слабое утешение для нашего региона, в котором и «своих», внутренних проблем вагон с тележкой.

Н.Ракымбай уулу

Окончание следует.

25 июня 2009 г.