Патологии государственного строительства в Кыргызстане: страна переворотов

Продолжение.
Начало в № 4 (514)
от 03.02.2011 г.

Замкнутый круг

В текущем году исполнится 20 лет крушению Советского Союза. Благодаря распаду СССР на политической карте мира появилось независимое государство Кыргызстан. Но не прошло еще и 20 лет со дня получения независимости, а на повестке дня уже стоит вопрос о сохранении кыргызской государственности — так и не став полноценным государством она уже деградировала и тоже может разрушиться вдребезги. Как же мы дожили до такой жизни, в чем причины неудач государственного строительства?

В начале текущего года я начал новый цикл статей. До этого в 2005-2010 г. г. были циклы: «Тернистый путь кыргызской конституции», «Какое государство мы строим», «Тернистый путь парламентаризма в Кыргызстане», снова — «Какое государство мы строим». Теперь вот «Патологии государственного строительства в Кыргызстане». Писать цикл сложнее, чем разрозненные статьи: в отдельных статьях можно легко подстраиваться под конъюнктурный интерес или сиюминутный ажиотаж, даже иногда можно противоречить самому себе. Цикл статей же предполагает аналитику, логическую последовательность и взаимосвязанность предмета исследования. Чем важнее проблема, тем больше должно быть общественное внимание к ней. Очень важно, чтобы все происходящее было понятно гражданам, чтобы они могли разобраться сами и оценить действия властей, те или иные явления в обществе. Но чтобы дать им самостоятельную оценку, надо понимать: каковы у нас эти патологии в государственном строительстве? в чем их специфика? где зоны максимальной опасности? каковы негативные последствия? как им противостоять? и самое главное — как от них излечиться?

Цивилизационный кризис, переживаемый Кыргызстаном в последние 5-6 лет, который, как теперь уже ясно, не будет быстротечным, заставляет переосмысливать многие явления, сложившиеся понятия. Я убежден, что сегодня каждый, кому дорога судьба кыргызского государства, должен и обязан говорить о степени деформированности, уродливости, отставания и омертвления многих сторон жизни современного общества, если мы хотим излечиться от негативных явлений, глубоко укоренившихся в нашем государстве в последние годы. Несмотря на то, что нашему обществу пока далеко еще до овладения культурой дискуссий, у нас готовы по разным поводам «навешивать ярлыки», подвергать остракизму.

В 2010 году усугубились многие дефекты недостроенного государственного и экономического механизма. Кровавые события апреля-июня повлекли за собой тяжелые экономические, политические, правовые и иные последствия. По оценкам экспертов, для восстановления экономики республики требуется более одного миллиарда евро! Согласно бюджету на 2011 г., принятому на днях Жогорку Кенешем, его дефицит составит более 21 млрд. 257 млн. сомов. Власти рассчитывают закрыть бреши в бюджете в основном с помощью внешних кредитов. Согласно информации, проскочившей в СМИ, внешний долг Кыргызстана достиг 3 млрд. 325 млн. долларов США. Если долг в 2005 году — до мартовского переворота, составлял «всего» 1,9 млрд., то в ноябре прошлого года достиг уже 2 млрд. 858 млн. долларов.

Официальные данные, обнародованные в СМИ, утверждают, что в 2010 г. среднемесячная заработная плата в номинальном выражении сложилась на уровне 7 тысяч 142 сомов. Между тем, в 2010 г. продовольственные товары успели вырасти в цене в несколько раз. Килограмм муки в среднем стоит около 35-40 сомов, соответственно подорожал хлеб — основное «блюдо» большинства кыргызстанцев, особенно в регионах — 14-17 сомов за булку (лепешку). Килограмм сахара можно приобрести по 60-65 сомов. Выросла цена и на растительное масло, которое продается по 105-110 сомов за литр. Цена килограмма мяса — 260-300 сомов. Подорожали крупы. Килограмм гречки стоит 125-130 сомов, пшенной крупы — свыше 100 сомов. В регионах, куда продукты питания завозятся в основном из Бишкека, стоимость продуктов питания еще выше — учитывая затраты перекупщиков на транспортировку товара. Эксперты говорят о возможной угрозе голода для наиболее бедных слоев населения.

Органы государственной власти, местного самоуправления не только не обеспечивают исполнение Конституции и законов, но и сами при первой возможности стараются обойти их. Большую часть прошлого года страна прожила в условиях «революционного беззакония». Несмотря на все заявления властей о «неустанной» борьбе с коррупцией, коррупция в Кыргызстане, согласно исследованиям международных организаций, уверенно завоевывает все новые высоты и бьет все рекорды. Например, по сведениям Transparency International за 2010 год, Кыргызстан занимает 164-е место из 178 в индексе коррупции в странах мира. Большинство населения уже негодует, не видя перемен к лучшему в своей жизни.

Таким образом, все недостатки, свойственные прежней власти и послужившие, согласно утверждениям «апрельских вождей», причинами так называемой «народной революции», стремительно вернулись на свои исходные позиции. Не случайно Кыргызстан сегодня вновь живет в ожидании очередной «революции», в обществе медленно, но верно разворачивается «революционная» истерия. Французский писатель Виктор Гюго, ставший в середине 19 века свидетелем нескольких революций и переворотов, пришел к следующему выводу: «Нищета ведет к революции, революция — к нищете». Кыргызстан, таким образом, «влез» в этот замкнутый круг.

Сокрушение сакральности и таинства власти в марте 2005 г. при низкой политической и правовой культуре общества способствовало массовому отчуждению от «законопослушного поведения». Народ, если так можно выразиться, раскрепостился, и на фоне двойных стандартов властей возникла иллюзия вседозволенности. Лет 25-30 тому назад, читая в советских СМИ о государственных переворотах в каком-нибудь Гондурасе или Судане, мы и представить себе не могли, что со временем Кыргызстан также превратится в страну переворотов. Да, именно так — в страну государственных переворотов, а не революций. Лучше называть вещи своими именами, тогда не будет иллюзий у одних и соблазна выдавать черное за белое у других.

Почему события в Кыргызстане, происшедшие 24 марта 2005 г. и 7 апреля 2010 г. нельзя называть «революцией»?

Сначала о бесспорном. С юридической точки зрения, любая революция (как ее ни назови — «народная», «буржуазно-демократическая», «социалистическая», «бархатная». «тюльпановая» и т.п.) является насильственным захватом государственной власти, что согласно законодательству означает совершение государственного переворота! В соответствии с Конституцией КР народ Кыргызстана является носителем суверенитета и единственным источником государственной власти. Народ осуществляет свою власть непосредственно на выборах и референдумах, а также через систему государственных органов и органов местного самоуправления на основе Конституции и законов.

Следовательно, легитимной государственной властью является власть, переданная соответствующим лицам в результате референдума или выборов, проведенных на основе Конституции и законов. Конституция устанавливает порядок избрания (формирования) органов государственной власти КР (президента, Жогорку Кенеша, правительства, высших органов судебной власти). При этом Конституция КР закрепляет положение о том, что «никакая часть народа, никакое объединение, никакое отдельное лицо не вправе присваивать власть в государстве. Узурпация государственной власти является особо тяжким преступлением». Соответственно, Уголовный кодекс КР устанавливает уголовную ответственность за насильственный захват власти или насильственное удержание власти (статья 295) и вооруженный мятеж (статья 296) с целью свержения или насильственного изменения конституционного строя либо нарушения территориальной целостности государства.

Насильственный захват власти означает совершение государственного переворота, когда должностные и иные лица в нарушение порядка, установленного Конституцией КР и законами, смещают избранных руководителей государства, присваивают себе полномочия, предоставляемые только на основе выборов либо назначения (избрания) в соответствии с Конституцией и законами, прекращают деятельность государственных органов и т.д.

Насильственное удержание власти выражается в нарушении конституционного порядка передачи власти в соответствии с волеизъявлением граждан на выборах. Так, проиграв выборы, проигравшие лица могут, используя силовые методы своих сторонников, препятствовать законно избранному лицу приступить к исполнению должностных обязанностей.

Насильственное изменение конституционного строя предполагает действия должностных и иных лиц, направленные на создание политического режима, не соответствующего действующей Конституции и законам, на изменение политического и экономического положения в стране. Такие действия могут выразиться в незаконном роспуске парламента, правительства или других государственных органов и органов местного самоуправления, демократических основ государственной и общественной жизни, например, введение цензуры в СМИ, отмене выборов и т.д.

Таким образом, события 24 марта 2005 г., 7 апреля 2010 г. и все последующие действия «революционеров» в соответствии с нормами Конституции и Уголовного кодекса КР, действовавшими как в момент совершения действий по насильственному захвату власти, так и после захвата власти, имеют безусловные признаки государственного переворота. При этом необходимо подчеркнуть, что в своих интервью СМИ сами «апрельские вожди» подтверждают, что они совершили переворот.

Конечно, тут возникает закономерный вопрос: почему «молчит» закон и бездействуют компетентные государственные органы? Ответ был дан еще в конце 18 века английским политическим деятелем Джозефом Пристли (1791 г.): «Каждый успешный переворот называют революцией, а каждый неудачный — мятежом». Данное определение Пристли получило свое подтверждение в последующие два с лишним века общественного развития и стало своеобразной аксиомой. Если переворот заканчивается захватом власти, то государственный аппарат, как правило, переходит на сторону новой «революционной власти» и, соответственно, закон в отношении «удачливых революционеров» не применяется (закон применяется к лицам, которые в силу служебного долга и присяге противостояли перевороту). Наоборот, если действия по захвату власти заканчиваются неудачей, то в отношении «неудачливых мятежников» действующие власти применяют всю силу закона. В качестве примера можно привести привлечение к уголовной ответственности У. Сыдыкова, И. Масалиева, У. Барыктабасова и других лиц за действия в мае-июле 2010 г., которые компетентные государственные органы квалифицировали как попытку насильственного захвата власти.

Так почему возникают двойные стандарты в том, что касается применения законов? Казалось бы, «или-или». Или юридический идеализм, но тогда применяемый ко всем ситуациям, или принцип «революционной» целесообразности, но тогда тоже применяемый ко всем ситуациям. На самом деле случилось страшное: государственные перевороты 2005 и 2010 гг. размыли границы самого понятия правового государства и правовой безопасности. Растоптаны Конституция и законы, в правовую систему государства привнесены опасные вирусы двойных стандартов. Можем ли мы после всего этого всерьез считать, что мы живем в правовом государстве? Нет, конечно!

Следовательно, в нашем государстве и обществе налицо также кризис права и правосознания, произошла их деформация. И такой кризис намного опаснее, чем просто кризис институтов государства. Но об этом в последующих статьях.

Во-вторых, события 24 марта 2005 г. и 7 апреля 2010 г. нельзя называть «революцией» и с точки зрения философии (политологии). Сразу отмечу, что прежде всего я вновь проштудировал известный труд вождя мирового пролетариата В. И. Ленина «Государство и революция», который четверть века назад изучал в бытность студентом юрфака КГУ. То же самое советую сделать всем тем, кто воспринимает эти события как «революции», — чтобы очиститься от иллюзий. Так вот, эти события не подпадают под привычное для нашего общества понятие социальной революции, проникнутое представлениями марксизма-ленинизма. «Философский словарь» (1991 г.) гласит: «Революция — коренной переворот в жизни общества, означающий низвержение отжившего и утверждение нового, прогрессивного общественного строя; форма перехода от одной общественно-экономической формации к другой… «Переход государственной власти из рук одного в руки другого класса есть первый, главный, основной признак революции как в строго-научном, так и в практически-политическом значении этого понятия» (Ленин В. И.). Революция — высшая форма борьбы классов».

Оценка указанных событий с позиций марксизма-ленинизма показывает, что революцией, ни «народной», ни, даже буржуазно-демократической, ни тем более «социалистической» их называть нельзя.

Революцией называются только те события, которые удовлетворяют ряду условий. Последовательность событий не является революцией в том случае, если в ней не присутствует массовое социальное движение. Данное условие позволяет исключить из категории революций такие ситуации, когда какая-либо партия приходит к власти в результате выборов, или когда власть захватывается небольшой группой, например, военными. Революция ведет к широкомасштабным социальным реформам или изменениям. Согласно этому принципу, люди, пришедшие к власти, должны на самом деле быть более способны управлять данным обществом, чем те, кого они свергли; лидеры революции должны суметь достичь по крайней мере некоторых из поставленных ими целей. Общество, в котором движение такого рода овладело только внешними, формальными атрибутами власти, но затем оказалось неспособно к реальному управлению, не может считаться революционным. Оно находится скорее в состоянии хаоса, или ему, возможно, угрожает распад.

Таким образом, в Кыргызстане в марте 2005 г. и апреле 2010 г. на самом деле произошли государственные перевороты — внезапная нелегитимная смена правительства, предпринятая организованной группой для смещения или замены законной власти.

Принципиальное отличие переворота от революции состоит в том, что революция совершается в результате протестных действий (и в интересах) значительной группы людей, составляющей существенную часть населения страны, и приводит к радикальной смене политического режима и социальным реформам. Государственный переворот, состоящий в простой смене одной группы лидеров на другую без существенных изменений в деятельности политических институтов и системы власти, вообще не может считаться революцией в строгом научном смысле.

Государственный переворот или попытка его совершения есть показатель существующей нестабильности, перекосов во внутреннем развитии общества. Он свидетельствует о слабости демократических институтов и неразвитости гражданского общества, о неотлаженности либо отсутствии механизмов передачи власти законным путем. В целом история показывает, что даже удачный государственный переворот, как правило, чреват долгосрочными негативными последствиями для всего общества, является искусственной попыткой обогнать или замедлить эволюционное развитие страны и зачастую приводит к человеческим жертвам и репрессиям. Что Кыргызстан получил в результате переворотов 2005 и 2010 гг.? Развал экономики, перманентную политическую нестабильность, тотальную коррупцию, падение жизненного уровня населения, социальные деформации и падение морально-этических устоев общества, дальнейшую маргинализацию населения, рост криминализации общества, высокий уровень внешней миграции. В конечном итоге, по стране вновь «бродит призрак очередной революции (переворота)». Неужели перевороты — удел Кыргызстана? Как выйти из этого замкнутого круга переворотов?

(Продолжение следует)

Мурат УКУШОВ,
заслуженный юрист КР

10 марта 2011 г.