Хризантемы на Голгофе

2. от садовой по демьяна бедного...

Будет ли в Кыргызстане Закон о Дне памяти жертв политических репрессий?

Каждая фраза этого постановления Жогорку Кенеша  №74-1V от 18 января 2008 года  заслуживает прочтения с красной строки:

Признавая права и свободы человека высшей социальной ценностью государства и общества, осуждая  массовый террор тысяч людей,выражая свою приверженность строительству демократического и правового государства, основанного на идеологическом и политическом плюрализме, созданию действенных механизмов защиты прав и свобод гражданина, ответственности  государства за их нарушение во исполнение закона  «О правах и гарантиях реабилитированных граждан, пострадавших в результате репрессий за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и другим признакам – Установить День памяти жертв политических репрессий.

Так, с уточнения даты – «8 ноября» постановлением № 679 -1V от 10 октября 2008 года в Кыргызской Республике впервые был установлен День памяти жертв политических репрессий.

Правительству Кыргызской Республики еще в январе 2008-го было поручено в двухмесячный срок внести в Жогорку Кенеш  предложения по реализации настоящего постановления.

Выполнило ли правительство поручение ЖК? Если нет – почему?  Если да – почему его  не исполняют? Со времени второго постановления ЖК прошло более трех лет.

2 ноября. «Майдан» на «5 канале». Тема: Взаимодействие между правительством и Жогорку Кенешем. 723, звонка. Качественное взаимодействие –373, некачественное –350.

– Ох, какая вы умная! – осуждающе выдохнула в трубку Фарида Тыныстановна Солтогулова, главный специалист Министерства образования и науки. Тон классной руководительницы из моего далекого школьного детства, возмущению нет предела:

– Я не знаю никаких постановлений Жогорку Кенеша.  У меня – постановление пра-ви-тель-ства! А вы – про Жогорку Кенеш!

Взаимодействия между предыдущими постановлениями ЖК и последующим постановлением правительства явно не произошло.

– Нам скажут праздновать – будем праздновать,– объясняла мне сонным голосом дама из Октябрьского управления образования.  Не скажут праздновать – не будем праздновать. А 8 ноября – какой у нас праздник?

В Кыргызстане о Дне памяти знают немногие.

– «А что у нас 8 ноября?»,– отвечают вопросом на вопрос директора школ и профессионально-технических лицеев не только в областных центрах Кыргызстана, но и в Бишкеке. Не знают о Дне памяти: в Министерстве культуры, в Национальном культурном центре при Минкультуры, в  Национальной библиотеке, в Координационном центре по программированию и телевещанию ОТРК, в отделах программирования  «Пирамиды» и «5 канала».  

Кто в эти дни положит хотя бы цветок к окнам бывших камер в подвале-фундаменте Дома Дружбы?

У дома № 37 по Логвиненко?

На насыпь у дома по Токтогула  между Логвиненко и Панфилова?

Знают ли о том, что происходило здесь в 37-38 годах прошлого века, что у них под ногами, руководители и члены партии «Республика», штаб которой расположен на первом этаже дома на насыпи? И Омурбек Токтогулович Бабанов, председатель партии «Республика», и.о. премьер-министра КР, подписавший постановление о переносе 7 ноября на 8 ноября, положил ли на эту насыпь цветы?

Дом, в котором Центральный штаб политической партии «Республика», построен на месте бывшей тюрьмы № 1. Забор – четыре метра высоты, сторожевые вышки, длинные белые саманные бараки по нынешним улицам Логвиненко и Токтогула, Сагымбая и Панфилова. Сколько раз в ковш экскаватора попадали человеческие черепа и кости во время рытья котлована под эти дома? Сколько невинных людей сидели в бесчисленных, переполненных до отказа камерах этой тюрьмы, сколько из них не вернулись домой никогда? Иманалы Айдарбеков, Осмонкул Алиев, Хасан Джиенбаев, Асанбай Джамансариев, Борисенко Иван Данилович, Токомбаев Али, Ахунбаев Иса, Чон-Сан-Син Василий Иванович, Цукерман Исаак Александрович… Сколько судеб, сколько трагедий помнит это место? Может быть, члены партии и их председатель Омурбек Токтогулович Бабанов обратятся в мэрию и установят здесь памятный знак, обозначат это место?

Сталинские репрессии – это не там, далеко. Память о сталинских репрессиях – это здесь, близко. И 8 ноября «республиканцы» теперь будут возлагать  цветы на насыпь – семь ступеней вверх?

Пришли ли жители окрестных домов, дети из Центра «Сейтек» к памятному знаку жертвам репрессий? Жителям этого района вообще здесь очень удобно. Можно и детей с собой взять. И собаку. 

Рядом с  каменной глыбой бурого цвета… детские качели, горка. Радостный визг ребятни, огромные лапы ели, которые закрывают от глаз прохожих отношение государства к такому увековечению памяти жертв сталинских, политических репрессий. То ли кадр из фильма ужасов, то ли сцена из спектакля театра абсурда.

«Репрессии» на качелях. Катятся с горки.  Сумасшедший дом. Наша политическая культура. Наша просто – культура.

От знака с надписью «Жертвам массовых репрессий» на трех языках до качелей –13 моих небольших шагов. До горки—28. Первомайский акимиат сделал детишкам подарок.

Еще раньше, 14 лет назад, в непонятном месте, в произвольно выбранный день ( 7 мая – был советский День телевидения и радио) аппарат президента Акаева подготовил и провел установку данного «монумента». Поэтому –18 шагов от тротуара под елку. «Майрамыныздар менен»! – в 20 шагах от «массовых репрессий». Национальному  Центру детей и юношества – 75 лет.

Сколько революций должно еще случиться,  сколько президентов—поменяться, сколько  Конституций переписаться, чтобы на поляне возле  Дома дружбы, на Чуйском   проспекте, правительство, наконец-то, поставило Большой Камень из черного иссык-кульского гранита. Сам Бог велел нам установить Чон-Таш в центре столицы. На бывшей улице Сталина, неподалеку от памятника «Борцам революции» и бывших камер Дома дружбы. Тех, в которых борцы сидели. И тех, в которых им стреляли в затылок.

Очевидно: что-то очень сильно заклинивает в нашем  коллективном восприятии истории государства. Тем, кто «встал под знамена Октября» коммунистическое руководство Киргизской Советской Социалистической республики возвело  грандиозный монумент, не забыв и о скульптурных группах, «олицетворяющих народ».

А руководители суверенного Кыргызстана за 20 лет так и не удосужились поставить в центре столицы  скромный памятный знак-символ «Жертвам политических репрессий».  По официальным данным – более  40 тысячам человек.. По неофициальным – вдвое больше. В память и о самих борцах революции – жертвах начатого ими Красного террора. 

Но нет – пришел ответ на запрос редакции «Общественного рейтинга» об установке Камня в районе Дома дружбы, на поляне по Чуйскому проспекту. В отличие от и.о. Премьер-министра КР господина Бабанова О. Т., который аналогичный запрос редакции оставил без ответа, Аппарат Президента КР на запрос редактора «ОР» А. Чекошева, адресованный  Президенту Р.И. Отунбаевой, сообщил: Поднятые в статье «Как мы относимся к диктаторам?» («ОР», 15 сентября 2011 года) вопросы считаем актуальными. Дано поручение мэрии рассмотреть поднятый вопрос по существу.

…Большой террор уже уходил вместе со своим «главным исполнителем». Через 15 дней после расстрелов 8 ноября в Киргизии главный сталинский палач – Николай Ежов был освобожден от должности наркома внутренних дел СССР.

Архивные документы – молчаливые свидетели трагедии, уничтожения ни в чем не повинных людей. Когда государство жестоко и беспощадно «ликвидировало» собственных граждан, «спуская» в союзные и автономные республики «проценты по расстрелам и лагерям».

Когда жизнь человека не значила ничего.

Когда от ареста прятали жен и детей, увозили в дальние села, меняли фамилии.

Когда из «зека» делали что хотели, когда забивали насмерть десятками, сотнями.

Когда стреляли на краю ямы – сразу во всех. Чтобы освободить забитые до отказа камеры.

Когда, по словам старожилов, гнали по этапу заключенных женщин со всей Киргизии. «Голова» колонны была уже на Пишпеке, «грузилась» в товарные вагоны – на край земли, в лагеря. А «хвост» был еще в воротах на Садовой (Панфилова), медленно перемещаясь по Демьяна Бедного (Токтогула) в сторону Пишпека. На Панфилова и Токтогула еще стоят саманные домишки – свидетели огромной народной беды. Беспредела государства, власть в котором была – только в одних, а потому – жестоких, по локоть в крови руках.

Но нам всем знать это совсем ни к чему. Главное – хорошо отдохнуть.

Политнекорректность переноса праздника на День памяти, который с таким трудом только начинает приживаться, входить в общественную жизнь Кыргызстана, наше правосознание, становиться гуманной традицией,  очевидна.

Стало еще понятнее: без необходимого в данном случае следующего нормативно-правового акта – Закона о Дне памяти жертв политических репрессий, изданного президентом КР, 8 ноября никогда не будет отмечаться в Кыргызстане так, как это происходит в правовых, демократических,  цивилизованных государствах.

И что помогает людям оставаться людьми.

…Представителей духовенства – ни мусульманского, ни православного на этот раз не было. И о душах убиенных, и о душах живых пришлось думать самим.

К месту первоначального захоронения, к яме для обжига кирпича мы поднимались, когда на Ата-Бейит после митинга-реквиема стала возвращаться тишина. Лена Нечаева с «5 канала» и водитель редакционного «мерса» Дима были здесь впервые. Ступени на Голгофу были засыпаны снегом и скованы льдом. Каблук Лены угодил в широкую трещину в ступени. Казалось, корежится чон-ташская земля, сбрасывает с себя эту, ненужную ей лестницу из крашеного цемента. А обещали, по проекту, все ата-бейитовские лестницы сделать из гранита.

А от снега лестницу можно и не очищать. Даже перед  митингом-реквиемом раз в год и приездом самого мэра. Если знать заранее – кто куда пойдет, а кто куда – нет.

…Ямы с кирпичной кладкой, которая 53 года хранила страшную тайну, потом почти десять – была открыта ветрам, снегам и дождям, стала мусорным баком, а потом – еще почти десять укрыта стеклянным саркофагом, уже нет. Углубление в земле, «закрытое» стеклянной «будкой» открытой наверху – это не то, что мы увидели летом 91-го. Когда оттуда были извлечены останки 138 чон-ташских смертников.  Добротная, крепкая кирпичная кладка – остатки реальной печи для обжига кирпича – и сохранила для нас бесценные документы из тайного захоронения НКВД.

В груду битого серого мусора усилиями «архитектурно-новаторской мысли» и ненадлежащего, халатного отношения к его сохранению,  превратилось единственное  на земле Кыргызстана место. Свидетельство злодеяний тоталитарного режима, уникальный «вещдок» массовых преступлений коммунистического полицейского государства против собственного народа, жителей советской Киргизии времен сталинского террора.

Кто ответит за потерю такого «музейного экспоната»?

Выстрелы. Национальная гвардия в почетном карауле. Для нас важно что? «По главной улице – с оркестром»!

Можно – открыть мемориал «Кумбоз» участникам событий апреля прошлого года  в мемориальном комплексе  жертв политических репрессий.

Можно – минуя все положенные инстанции,  заплатив, выбрав место, выбить по собственной инициативе на плитах Ата-Бейита фамилию не захороненного там отца.

Можно – в течение 20 лет уничтожать и уничтожить трагическое, святое место.  Память и наши души.

С цветами нас опередили. Белее снега, закрывая изуродованное дно ямы, в стеклянной банке стояли на кыргызской Голгофе хризантемы. Следов на ступенях не было. Но это не судьба и не провидение поставили здесь цветы. Слева они уже начинали подмерзать. И было понятно, что принесли их сюда, рискуя головой на мерзлых цементных ступенях, совсем недавно. 8 ноября. В День памяти жертв политических репрессий в Кыргызской Республике. В дни расстрелов. В эти ноябрьские дни 73 года назад.

А не когда это станет удобным нашим многочисленным чиновникам.

Регина Хелимская

24 ноября 2011 г.