Константин СЫРОЕЖКИН: «…главная стратегическая цель Китая – превращение страны в глобальную торговую державу.

Реализовать эту цель без тесного сотрудничества с Центральной Азией (как с транзитным регионом)
и опережающего развития транспортно-логистической инфраструктуры региона невозможно»

Интервью с научным сотрудником Казахстанского Института стратегических исследований Константином Сыроежкиным.

– Константин Львович, в настоящее время Китай является одной из ведущих держав мира, имеющей огромный экономический потенциал. Сегодня наблюдается китайская экономическая экспансия по всему миру, в том числе по направлению Центральной Азии. Насколько важным регионом во внешней политике Пекина является Центральная Азия?

– Я не люблю термин «экономическая экспансия», от него веет какой-то агрессией. А агрессия противоречит той концепции, на базе которой Китай выстраивает отношения со своими соседями вообще и государствами Центральной Азии в частности. По-китайски эта концепция звучит «мулинь, аньлинь, фулинь», что в переводе означает «дружелюбное, безопасное и богатое соседство». Для Китая Центральная Азия – стратегический тыл. Во всяком случае, именно так трактуют её значение китайские эксперты. Во многом они правы, поскольку те проблемы, которые имеют место в нашем регионе, оказывают серьезное воздействие на одну из «ахиллесовых пят» Китая – неспокойный и населенный преимущественно мусульманами СУАР КНР. Во-вторых, главная стратегическая цель Китая – превращение страны в глобальную торговую державу. Реализовать эту цель без тесного сотрудничества с Центральной Азией (как с транзитным регионом) и опережающего развития транспортно-логистической инфраструктуры региона невозможно. Более того, эти проекты являются естественным продолжением опережающего развития западных провинций Китая. При этом во внутрикитайском раскладе СУАР КНР отводится роль регионального внешнеэкономического и инфраструктурного хаба. Это я говорю к тому, что позиция Китая весьма прагматична, он не занимается альтруизмом.

В-третьих, это рынок Центральной Азии. Худо-бедно, но это 50 млн. человек в своем большинстве с весьма скромным достатком, а потому ориентированных на относительно дешевые и относительно качественные товары китайского производства. Всем хочется костюм от Валентино, но не у каждого на это хватит средств. Китай эту дилемму позволяет решить.

В-четвертых, это природные ресурсы региона, главным образом минеральные, углеводородные и энергетические. Китай испытывает колоссальный дефицит в сырье и энергоресурсах. Государства Центральной Азии ими торгуют. Так что здесь интерес взаимовыгодный. Главное – соблюсти национальный интерес. Связанный с этим интерес – строительство нефте— и газопроводов, обеспечивающих доставку углеводородных ресурсов региона в Китай, и участие Китая в строительстве или реконструкции ГЭС, ТЭС и ЛЭП с перспективой поставок электроэнергии в Китай. Реализуются эти проекты преимущественно за счет китайских кредитов. Но Китай и здесь не является альтруистом. Хотя объёмы транзита по этим трубопроводам и ЛЭП (особенно по нефти – в перспективе 20 млн. тонн) для Китая не столь значимы, с точки зрения геополитики эти проекты трудно переоценить. Их наличие гарантирует присутствие Китая в регионе, дает ему в руки мощный козырь в торге с Россией по ценам на поставляемые в Китай российские нефть и газ. Наконец, в совокупности с другими проектами, осуществляемыми за счет китайских инвестиций, позволяет приобретать углеводородные ресурсы государств Центральной Азии по ценам, которые существенно ниже мировых.

Одна из внешнеполитических стратегий Китая – «цзоу чуцюй» («выход за пределы») предполагает выход за рубеж крупных китайских компаний и создание китайских производственных мощностей за пределами страны. Центральная Азия – один из регионов, куда китайские предприятия могут направить и направляют свою активность. Например, в Казахстане китайские компании очень заинтересованы в создании предприятий в сельскохозяйственной сфере.

– Збигнев Бжезинский включает Центральную Азию в зону влияния Китая как мировой державы. Насколько важным для Китая является сохранение Центральной Азии в качестве стабильного стратегического тыла в рамках глобальной стратегии и геополитики Пекина?

– З. Бжезинский во многом прав. Однако Китай не одинок в Центральной Азии. Он всего лишь один из глобальных игроков, хотя и достаточно мощный. На вторую часть вопроса я уже ответил выше. Сохранение Центральной Азии в качестве стратегического тыла Китая объясняется его интересами, а эти интересы я обозначил. Добавлю к вышеперечисленному проблему обеспечения безопасности в районы границы Китая с государствами Центральной Азии, проблему этнического сепаратизма, проблему недопущения единоличного доминирования одного из центров силы в регионе и т.д. Конечно, нельзя не принимать в расчет проблему миграции, наркотранзита, незаконной торговли оружием и т.д.

– Регион ЦА расположен между Европой и Китаем. Насколько важен транзитный потенциал Центральной Азии для Пекина?

– Главная цель Китая – его превращение в глобальную торговую державу. Без Центральной Азии решить эту задачу довольно затруднительно. О том, что Китай активно работает в этом направлении, свидетельствуют уже реализованные и планируемые транспортно-логистические проекты, как в государствах Центральной Азии, так и в СУАР КНР.

– Как вы оцениваете степень важности природных ресурсов Центральной Азии для Китая?

– Приведу лишь один пример. В 2007 г. импорт Китаем сырой нефти составил 163 млн. тонн, в 2008 г.   – 179 млн. тонн, а в 2009 г. – 203,8 млн. тонн, впервые превысив 50% объемов потребления нефти. По прогнозам, потребление Китаем нефти к 2020 году возрастет до 450 млн. тонн, а доля импортной нефти вырастет до 64,5%. Приблизительно аналогичная картина по газу, меди, прокату черных металлов и ряду других материальных ресурсов. Добавим к этому растущий дефицит в электроэнергии. Список большой. Я, впервые посетил СУАР КНР в 1989 году и могу сравнить, чем Синьцзян был и чем он стал. В немалой степени за счет наших ресурсов. Причем, не только материальных. Достаточно напомнить, что первые соглашения, заключенные между Казахстаном и Китаем, касались сотрудничества в области науки и техники. Тогда, в конце 1980-х – начале 1990-х годов, у нас было что позаимствовать.

– В СМИ регулярно обсуждается тема демографической экспансии из Китая. Что вы можете сказать по данному поводу?

– Я не сторонник антикитайских «страшилок». Не берусь судить по другим странам региона, но в Казахстане официальная статистика свидетельствует о том, что в год к нам приезжает 30-45 тыс. граждан КНР, большая часть из которых – этнические казахи и уйгуры. Хотя, должен признать, что в последнее время и в китайской прессе, и в казахстанской называется цифра «300 тыс. осевших на территории Казахстана китайцев». Кто они этнически – не уточняется. В эту цифру я не верю, но официальных опровержений её не было. По-видимому, процесс оседания граждан КНР (не обязательно ханьцев) на территории государств региона имеет место быть. Во всяком случае, киргизские и таджикские эксперты об этом пишут. Что необходимо, так это проведение системных исследований по проблеме китайского присутствия (в том числе и по людям) в странах региона и публикация всех данных по китайской миграции.

Беседовал Эрик ИСРАИЛОВ

1 декабря 2011