Секреты лагеря 1142

Продолжение.
 Начало в №16 (765)

Петер Вейс работал в бараке, который находился в самом сердце города. Он сидел за столом с наушниками, а перед ним стоял звукозаписывающий прибор. Вейс проходил от одной ячейки к другой, из одного барака в другой, и как только он улавливал какой-нибудь разговор, который заслуживал интереса, он нажимал на кнопку «запись».

Семьдесят лет спустя судебный процесс по делу записи подслушанных разговоров предстал в виде очерка обычной жизни немецких солдат на фронте. Осужденные вспоминали ночные попойки, женщин, войну и преступления, которым она и дала место.

S.: Это произошло осенью 1941 года. Все евреи города были расстреляны.

P.: Вы это видели?

S.: Не я. Но двое мужчин из моего взвода. Они даже участвовали в этом. Это безоговорочно. Потом не было видно ни одного еврея. Это сделали SS (эсэсовцы).

P.: Сколько было убитых?

S.: В это время говорили, что 800. Да, примерно так. Это мне сказал капрал-шеф. Он мне признался, что очень хотел присутствовать при этом. Он был закоренелым нацистом, в то время как другие говорили, что это было мучением для них.

Петер Вейс: Мы еще точно не знаем, сколько членов нашей семьи умерло в лагерях. Но если бы я знал, что мой дед был отравлен газом, то, может быть, я не смог бы выполнить эту работу.

Арно Майер: Были дни, когда меня тошнило от того, что я был обязан притворяться любезным с этими типами. Но было приказано сдерживать ненависть.

Случалось, что солдаты отказывались исполнять наставления, предписанные их инструкторами. Однако если вдруг они переходили желтую границу (дозволенного), то не месть или ненависть толкали их к этому, а желание выудить важную информацию. Однажды офицеры попробовали заставить узника говорить, впрыснув ему кокаина. На следующее утро они попробовали метод гипноза. Но эти две операции провалились. В другой раз офицеры, ведшие допрос, пытались напоить пленных спиртным, но сами дошли до такого опьянения, что должны были прервать сеанс. Зато сработал другой способ.

Генри Колм: Был такой эсесовец, который отказывался говорить. Однажды, когда с нас было уже достаточно, мы ему сказали: «Хорошо, если так, то мы тебя отправим к русским». Его отвели в комнату, где нас ждал один из наших коллег. Его звали Алекс, он говорил на русском языке и был одет в советскую униформу. Он сказал: «Хорошо. Ты не хочешь говорить. Тогда мы тебя сейчас отравим газом». Он закрыл дверь и посредством вентиляции впустил в комнату пыль. После этого нацист сразу же «сел за стол переговоров».

Если случаи применения силы с целью выведать информацию были единичными, то и узников, отказывающихся говорить, тоже было мало. Об этом свидетельствуют архивы. Стратегия притворной любезности действовала безотказно, и немцы выдавали американцам нужную им информацию.

Вторая мировая война проходила на всех фронтах, а известный сегодня всем лагерь 1142 был одним из них. Во время войны немецкие узники в лагере на допросах добровольно рисовали планы заводов и систем вооружения. Американцы также добывали у них информацию о глубине погружения (захоронения, потопления) немецких подводных лодок, о точной локализации морского строительства в Гамбурге, который в скором будущем они разрушат (разрушили). Но когда мы работали в лагере, а это был 1945 год, нашей целью не было получить сведения о военных секретах. Вермахт был побежден, и нужно было пролить свет на военные преступления.

Петер Вейс: Все они пытались заставить нас поверить в то, что они не были настоящими нацистами. Сначала я верил некоторым, но, проснувшись однажды ночью, потирая голову, я подумал: «А не обводят ли они меня вокруг пальца?».

В конце многочасовой беседы Петер Вейс в полголоса сделал следующее признание, такое ошеломляющее, что сначала было трудно в него поверить.

Петер Вейс: Случалось, что нити симпатии появлялись между нами и некоторыми из них.

Симпатия к убийцам?

Другой ветеран лагеря, который прослужил два года на этом месте, по поводу одного немецкого узника однажды с самым серьезным видом признался: «Он был одним из хороших нацистов». «Хороший нацист» – нельзя придумать двух более противоречивых друг другу терминов. Два слова, которые показывают, что используемая стратегия любезности, которая развязала им языки, изменила не только немецких узников, но также и американских военных, которые видели перед собой людей во всей их сложности.

Однако изменилось что-то другое в лагере 1142. Интерес американцев к преступлениям немцев почти больше не проявлялся. Или, скорее, он переходил, сначала неуверенно, а потом все более и более открыто, в интерес для получения знаний и секретов немецких технологий, которые могли бы быть использованы в будущем в большой войне. Например, технологии, которые американцы обнаружили на борту U-234.

Экипаж этой немецкой подводной лодки не знал о прекращении военных действий. Когда Рейх капитулировал, лодка, отрезанная от внешнего мира, напичканная военными немецкими технологиями, пересекала Атлантику по направлению к своему союзнику – Японии. В лодке находился один из лучших ученых, принадлежащих команде Гитлера, инженер Хейнс Шлик. Когда же командир U-234 узнал новость, он повернул на другой борт и отправился к американскому судну. Американцы прибуксировали U-234 до порта, который находился в Новой Англии.

Генри Колм: Им нужен был человек, который имел бы знания в области техники, и я отправился туда на машине. Лодка U-234 стояла на причале. Здоровые парни типа нас разгружали содержимое лодки с помощью крана. Это было невероятно, там были моторы V2, ящики, где лежали планы и документы, поделенный на части истребитель и типа резервуара, который стоял на доске. Позже я узнал, что в емкости лежали 560 килограммов оксида урана – основного компонента атомной бомбы. То есть немецкие ученые опередили американцев на несколько лет, возможно, на десятки лет. К нашей удаче, на борту также находился человек, который знал технику, это был инженер Хейнс Шлике. Затем мы перевели весь экипаж в лагерь 1142.

Courrier international
№ 1368, 2017 г.

Перевела
Жылдыз САКИШЕВА

6 июля 2017 г.