УБИЙСТВО «НЕВЕСТЫ» БУРУЛАЙ: иллюзии, реалии и предложения Часть II. Реалии

В предыдущей части мы говорили об иллюзорной надежде на то, что убийство несчастной позволит разом изменить сознание целого общества и положить конец позорной привычке похищений девушек с принуждением их к браку с незнакомым/нелюбимым человеком. Научный подход и обычный житейский опыт подсказывают, что общественные настроения бывают такими бурными и быстротечными, что не успевают переплавить реалии, которые складывались не один год. Потому что:

…возмутило не похищение, а убийство…

Говоря откровенно, похищение Бурулай привлекло столько внимания лишь из-за того, что ее убили. Необычным и непривычным было только это. До сих пор действия похитителей и их сообщников ограничивались моральным и физическим давлением, угрозами, шантажом, наложением проклятия, клеветой, порочащими сплетнями и, иногда, изнасилованием похищенных. Поскольку на этот раз девушку убили, общественность твердо заявила: «Это уже слишком!», «Это уже чересчур!».

Найдутся читатели, которые скажут: «Мы всегда были против!», «Мы и раньше осуждали «ала качуу»!» и прочее. Возможно, это так. Однако до убийства Бурулай ничто не указывало на массовое возмущение или несогласие общества. Хотя девушек похищали регулярно.

Как уже отмечалось, в июле 2017 года в Бишкеке оглашены результаты социологического опроса, проведенного по заказу ООН. По его результатам выяснилось, что 50% мужчин и 38% женщин нормально воспринимают «брачные кражи» и не видят в них криминала.

…закон позволяет похитителю избежать наказания…

16 июня 2018 года правозащитная организация Amnesty International заявила, что законы, принятые в Кыргызстане для искоренения практики «ала качуу», неэффективны.

Итак, попробуем понять, позволяет ли действующее законодательство уйти от уголовной ответственности за кражу девушки для принуждения ее к браку? Для начала отметим, что помимо «брачной кражи» в Уголовном кодексе Кыргызстана предусмотрены еще два вида похищения человека.

Во-первых, захват и удержание человека в качестве заложника (статья 227 УК КР), которое относится к преступлениям против общественной безопасности и предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком от 5 до 20 лет (в зависимости от наличия либо отсутствия дополнительных признаков).

Во-вторых, похищение человека против его воли с перемещением и последующим удержанием (статья 123 УК), которое относится к преступлениям против свободы, чести и достоинства личности и предусматривает уголовное наказание в виде лишения свободы сроком от 3 до 15 лет.

При этом и 123, и 227 статьи содержат одинаковое по смыслу примечание, которое гласит, что: лицо, добровольно освободившее похищенного человека (заложника), освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

Похищение женщины для вступления в брак против ее воли (часть 2 статьи 155 УК) относится к преступлениям против семьи и несовершеннолетних и предусматривает уголовную ответственность в виде лишения свободы на срок от 5 до 7 лет. В отличие от статей 123 и 227, статья 155 УК не содержит примечания об освобождении от ответственности в случае добровольного освобождения похищенного лица.

Это значит, что после задержания Марсбека он мог избежать уголовной ответственности при условии, что Бурулай:

– не настаивала бы на том, что ее украли именно с целью принудить к браку;

– заявила бы, что похититель освободил ее до появления сотрудников милиции.

В этом случае ситуацию можно было квалифицировать как похищение без принуждения к браку с последующим добровольным освобождением. Что, в соответствии с примечанием к статье 123 УК, освобождало бы Марсбека от уголовной ответственности.

Вероятно, именно стремление использовать эту юридическую лазейку привело к тому, что Бурулай была оставлена наедине со своим похитителем и жестоко убита им.

…ужесточение наказания не обязательно влечет его применение…

Как и следовало ожидать, некоторые депутаты предложили усилить ответственность за похищение для принуждения к браку. Например – повышение максимального наказания за него с 7 до 10 лет лишения свободы. Но решит ли это проблему?

Решить проблему таким путем уже пытались.

До 2013 года статья 155 УК КР относилась к преступлениям небольшой тяжести, состояла из одной части и устанавливала следующее: «Принуждение женщины к вступлению в брак или продолжению брачного сожительства либо похищение для вступления в брак вопреки ее воле, а равно воспрепятствование женщине вступлению в брак – наказываются штрафом в размере от ста до двухсот расчетных показателей либо ограничением свободы на срок до трех лет».

В редакции УК от 25 января 2013 года «ала качуу» выделили в отдельную, вторую часть статьи 155 и отнесли к тяжким преступлениям: «(2) Похищение женщины для вступления в брак вопреки ее воле – наказывается лишением свободы на срок от пяти до семи лет».

Это было очень серьезное ужесточение, поскольку за преступление, которое ранее вообще не предусматривало тюремного заключения, установили до семи лет лишения свободы. И что же дальше? Много похитителей до сегодняшнего дня отсидели хотя бы эти 5-7 лет?

Допустим, депутаты парламента примут закон об ужесточении наказания за принуждение к браку, а президент его подпишет. Где гарантии, что новая норма будет применяться там, где ни старая (очень мягкая), ни обновленная (ужесточенная) в 2013 году, не заработали?

…закон и мораль по разные стороны…

Теория государства и права гласит, что норма права (закона), в отличие от норм обычаев, морали и религии, является обязательной к соблюдению. То есть при противоречии между обычаем и законом выбор всегда делается в пользу последнего. Однако дороги Бурулай и милиционеров пересеклись не в учебнике правоведения, а в реальной жизни, где закон не всегда имеет приоритет. В том числе благодаря косвенной пропаганде «ала качуу» в кино и не телевидении…

В сериале «Кууш жолдо» («На узком пути») сотрудник милиции под прикрытием (сыграл Марат Жантелиев), изображая глухонемого бездомного, внедрился в село с целью напасть на след местных скотокрадов. Однажды ночью он застал местных парней, которые на грузовике похищают… девушку. Оперативник не попытался им помешать, не вызывал подкрепление, а позволил джигитам укатить с места преступления со своей «добычей». Этот киношный милиционер расстроен тем, что застал не скотокрадов, которых надо задержать и предать суду, а «всего лишь» похитителей девушки…

Никто не оправдывает преступного попустительства сотрудников Жайыльского УВД, но ведь вопрос о том, чем их бездействие отличалось от поведения милиционера из сериала «Кууш жолдо» (показанного, кстати, на отечественных телеканалах), все же возникает…

…под одним именем – два явления…

Именно в этом месте мы переходим к истокам этой «традиции». На самом деле кыргызам не свойствен принудительный обряд «ала качуу». Он был аномалией, исключением из правила, а вовсе не правилом.

В советское время практиковалась инсценировка «кражи» по взаимному согласию парня и девушки с целью упростить процедуру создания семьи. При этом обычно родители парня и девушки были в курсе событий и примерной даты «похищения». Семья невесты заранее готовилась к визиту будущих сватов, которые прибывали с извинениями за «нежданный» проступок нерадивого сына…

…принудительный ала качуу навязан нам в качестве «традиции»…

Так откуда же в нашем сознании появился устойчивая модель похищения с принуждением к браку? Такая версия похищения невесты навязана нам в качестве народного «обычая» или «традиции» нашим же массовым искусством, в основном киноиндустрией, в течение 10-15 лет. Кино растиражировало худшую, аномальную версию «ала качуу», которая намного интереснее с точки зрения комедийного жанра.

Кыргызская киноиндустрия переживает бум. Отечественные фильмы собирают аудитории и кассы. А между тем на большом экране снова и снова разыгрываются сцены «ала качуу». Так сложилось, что ни один «уважающий себя» сценарист/режиссер/продюсер не желает снимать комедию (а иногда и драму) без сцены кражи невесты. И публика уже привыкла к образам апашек и женешек, которые с шутками да прибаутками гоняются за похищенной девушкой с платками наперевес.

Между тем в селах появилась новая детская забава. «Ала качмай». Ребятишки, в том числе детсадовского и начального школьного возраста, убегают от сверстников с платками, не задаваясь вопросом о смысле народной пословицы «Оюндан от чыгат» («Пожар начинается с игры»). У детей об этом голова не болит, а взрослые в этом проблемы пока не видят…

В принципе, у этой ситуации есть два возможных продолжения. Либо мы некоторое время пошумим, повозмущаемся и благополучно забудем об «ала качуу» до следующего ЧП. Либо мы всерьез займемся этой проблемой. Признаем, что групповое принуждение похищенной девушки к браку со стороны родственников (родственниц) «жениха» – это недопустимое и преступное поведение, подлежащее осуждению, как со стороны закона, так и со стороны моральных и этических (в том числе религиозных) ценностей.

Нужно расширить круг активного несогласия с «ала качуу». Борцы с этим явлением были и есть. Но деятельности кризисных центров, правозащитных организаций недостаточно для того, чтобы остановить насилие, связанное с семейными, околосемейными отношениями. Каждый, кто считает недопустимым принудительное умыкание невест, должен задать вопрос: чем я могу помочь? А лучше не помочь, а помогать. Регулярно. В меру своих сил и умений. Зритель, к примеру, может уйти с премьеры фильма, если в нем в комической форме изображается «кража невесты». В знак своего несогласия. И предложить другим сделать то же самое. Актер может отказаться сниматься в подобных сценах. Милиционер может не поддаться на уговоры «жениха» и его соратников. Похищенная и ее родственники могут настоять на регистрации правоохранителями их заявления о краже и принуждении к браку. Суд может проявить принципиальность. Привычка – это не пластилин, который можно переформатировать за минуту, но и не сталь, способная вынести любое воздействие. Наша реальность состоит из наших же мыслей и поступков. Поэтому каждый может что-то сделать…

Надо работать со всеми, кто в состоянии формировать неприятие принуждения и насилия как инструмента создания семьи. Агитировать, разъяснять негативные последствия, вести и озвучивать статистику пострадавших от умыкания людей и семей. Привлекать к борьбе или хотя бы к активному осуждению принудительных браков как можно больше мужчин. Чтобы это не воспринималось как проблема одних женщин.

Нужно добиться того, чтобы позора и осуждения опасалась не та, которую похитили, и ее родственники, а тот, кто похитил, и его окружение. Изменить ситуацию до такой степени будет непросто. Но другого пути нет. Если нас действительно не устраивают похищения с принуждением к браку, а не только жестокое убийство несчастной Бурулай.

Имя Бурулай (от слова «бурул» — повернись) означает, что ее родители хотели, чтобы с ее рождением в их семье начался поворот к появлению мальчиков-сыновей. Смерть Бурулай вызвала надежду, что она окажется последней девушкой, к похищению которой отнеслись несерьезно. Повлиять на это она уже не может. Теперь только от нас зависит, будет ли это настоящий поворот сознания и бытия или просто зигзаг на всё той же печальной дороге.

Нурдин ДУЙШЕНБЕКОВ

28 июня 2018 г.