МОЯ СЕМЬЯ

О своей семье, детях, внуках и правнуках хочу рассказать подробно, ибо они всегда были и есть основа, стержень моего бренного бытия в этом сложном и противоречивом мире.

Как я уже писал, с моей супругой Анипой я вступил в брак 9 августа 1953 года, почти 60 лет тому назад. Этот день – 9 августа – значится в ее паспорте и как день ее рождения, что, конечно, для нас очень символично. В этот день она обрела свою родную семью, своих самых близких людей на этом свете. Я жил в доме моей матери, который находился по улице Иваницына, во дворе мелиоративного техникума (напротив нынешнего ресторана «Достук»). Это был одноэтажный дом, разделенный на два хозяина, где у каждой семьи было по 2 комнаты. Нашей соседкой была русская бабушка с дочерью, которая работала таксистом. Свадьба наша состоялась в этой квартире. 27 марта 1954 года родился мой первый сын Айдар, которого я так назвал по просьбе моего друга, в то время композитора Акмата Аманбаева. Он написал оперу «Айдар и Айша», ее только что поставили в Театре оперы и балета. Имя это в то время считалось редким. Наша общая радость от рождения сына была несколько омрачена тем, что он родился недоношенным, семимесячным. Когда его выписали из роддома, врач предупредила нас, чтобы мы обязательно приобрели электрогрелку, иначе малыш не выживет. Весна была прохладной, а печка грела недостаточно тепло. Поэтому, как мы ни кутали малыша, он мерз и плакал. Моя мать даже сшила ему маленькую телогреечку с шапочкой из верблюжьей шерсти. Она любила шитье и практически обшила всех своих многочисленных внучат.

Спаситель Пахман

На следующий день я бросил работу и пошел искать электрогрелку. Обошел все магазины, но такого товара нигде не было. Хорошие люди надоумили меня обратиться к аптекарям. Я пошел прямо в республиканское аптекоуправление, к его начальнику тов. Пахману, которого знал по работе в прокуратуре, и рассказал ему про свои мытарства. Он посочувствовал и пообещал помочь. Тут же при мне дал поручение поднять документы, и по ним установили, что искомые электрогрелки поступили на склад аптекоуправления на станции Пишпек. Я помчался туда и разыскал заведующую складом. Она сказала, что если электрогрелки у нее действительно еще есть, то только под тюками ваты, для чего их нужно перенести на другое место, достать грелки и опять вернуть на место тюки. Я взялся сразу за это дело. Нанял за соответствующее вознаграждение 6 грузчиков и привез их на склад. Под тюками мы нашли одну коробку с 10 электрогрелками, из которых в рабочем состоянии оказалось лишь две.

Мы быстро научились пользоваться электрогрелкой, и Айдар стал меньше плакать. Моя мать, жена и я дежурили посменно, чтобы электрогрелка не перегрелась и не обожгла мальчика. В конце концов я решил переехать на новое место, так как постоянное недовольство моей матери к жене и даже ко мне вынудили меня начать самостоятельную жизнь. Мать не возражала, она оставалась с моим младшим братом, художником Осмонбеком Курмановым. Как я уже писал, моя мать была неграмотная, но умудренная тяжелой жизнью женщина. Оставшись без мужа с тремя детьми на руках, она вынесла на своих плечах все тяготы войны и репрессий. Жизнь заставила ее радикально измениться, иначе было невозможно выжить. Она стала строгой и требовательной, скажу больше – придирчивой к себе и другим, а это, как известно, многим молодым не нравится.

Вначале мы жили на квартире, во времянке у какой-то нашей родни, затем переехали на квартиру к одному знакомому чеченцу, моему бывшему клиенту. Айдар окреп и достиг нормы девятимесячного ребенка. Однажды моя жена сказала, что ее мать Капаш просит, чтобы мы отдали Айдара ей на воспитание, она хочет увезти его к себе в Талас, в село Бакаир. Я очень уважал свою тещу, она была и всегда останется в моей памяти образцом подлинной матери и женщины, и потому согласился. Анипа была ее единственной дочерью, а после смерти мужа она так и не вышла замуж, занималась воспитанием детей братьев мужа. Айдар был для нее родной кровинушкой, я это понял и высоко оценил. В тот же день она собрала Айдара в дорогу и на поезде уехала в Талас.

Моя мать сначала противилась этому решению, упрекала меня в том, что я отдал своего первенца в чужие руки. Но со временем свыклась и пообещала забрать моего второго сына. Я, естественно, пообещал исполнить ее желание. 3 июня 1955 года у меня родился второй сын, которого я назвал Зайнидин, по имени моего родного дяди, расстрелянного в 1934 году как «враг народа» по делу Социал-Туранской партии. Незадолго до этого у моего брата Юсупа тоже родился сын, которого он назвал Султаном, тоже в честь нашего дяди, расстрелянного в 1937 году.

Когда Зайнидину исполнился год, я, как и обещал, предложил своей маме забрать его. Но она отказалась по причине нездоровья. Зайнидин рос любознательным, добрым, отзывчивым, некапризным ребенком. Он родился уже в нашей собственной коммунальной двухкомнатной квартире по улице Панфилова, 183, которую я получил, можно сказать, чудом. Там я прожил 17 лет до своего отъезда в Караганду. Каждое лето мы с женой и сыном ездили в село Бакаир на отдых. Это было горное село, где родилась знаменитая айтматовская Джамиля. Там Айдар и Зайнидин встречались, играли и общались. Росли они очень дружными ребятами и такими же остались спустя десятилетия.

Меня в Бакаире, где жили близкие и дальние родственники моей супруги, всегда встречали радушно, с большим уважением и почетом. Со многими из них я дружил и поддерживал добрые отношения, помогал всем, чем мог, когда они обращались за помощью. Это были взаимные чувства.

Опасное путешествие

Однажды во время очередной поездки в Бакаир с нами случилось опасное приключение. С моим бывшим клиентом Топчубеком Баялиновым (впоследствии доктором исторических наук, профессором) на его новенькой «Волге» мы решили посетить моих родственников. Анипа с детьми была уже там. Не помню года, кажется, в это время чеченцы после их реабилитации уезжали на родину. В багажник автомашины, как обычно, загрузили овощи, фрукты, конфеты, подарки родне. Из Фрунзе выехали рано утром, чтобы засветло доехать до места назначения. До поселка Мерке доехали благополучно, без всяких приключений. Но как только мы выехали оттуда, за нами началась погоня на автомашине, набитой вооруженными чеченцами. И, как нарочно, на обычно очень оживленной трассе Фрунзе – Джамбул в это время не оказалось ни одной автомашины, кроме нашей. Наша «Волга» была мощной и неслась со скоростью 120 км в час. Чеченцы отставали, ехали медленнее, километров 80-100, не больше. Когда мы доехали до какого-то населенного пункта, Топчубек направил машину прямо во двор одного из домов, ворота которого были открыты настежь. Заехав во двор, он выскочил из  машины и закрыл ворота. С улицы нашей машины не было видно. Из-за закрытых ворот мы стали наблюдать за преследователями. Они проехали мимо, затем через некоторое время вернулись, но не увидели нас. А может быть, не решились учинять разбой в населенном пункте среди бела дня? Хозяин дома, куда мы заскочили, оказался казахом. Его семья была в страшном переполохе от неожиданного вторжения. Но когда мы рассказали им о погоне, то они были рады тому, что все закончилось благополучно. И предложили, подальше от греха, переночевать у них. Мы согласились, угостили радушных хозяев тем, чем богаты, а утром благополучно уехали. В Бакаире повсюду были видны следы только что прошедшего селя. Узнав про наши приключения, кудалар по обычаю «туло» зарезали барана и пожелали нам добра и долгой жизни.

Другой интересный случай имел место здесь же. Он был похож на тот, который произошел со мной в Китае в 1948 году. Самый уважаемый аксакал и молдо аила Шайды разрешил оседлать для меня свою лошадь, которую никому никогда не давал. И в том и в другом случае оба почтенных старца сделали для меня исключение по той причине, что видели во мне прямого отпрыска манапа Курмана Лепесова, видели во мне равного себе.

Мои дети

Айдар и Зайнидин поступили в первый класс Фрунзенской средней школы № 6, что находилась на бульваре Дзержинского, одновременно. К этому времени Айдар приехал с намерением учиться и жить в городе. Учительницей у них стала Ольга Андреевна Андриевская, которая, на счастье детей, оказалась очень умной, требовательной и строгой. Мы и сейчас вспоминаем ее добрыми словами и с теплым чувством. К сожалению, Айдар не выдержал строгости и требовательности Ольги Андреевны, и через полгода попросился назад в Бакаир. Я разрешил ему уехать, понимая, как ему трудно в школе с русским языком обучения, который он вообще не знал. Он вернулся обратно только через 7 лет.

Зайнидин учился хорошо. Я не помню случая, чтобы мы напоминали ему о необходимости готовиться к урокам. Уже тогда он был очень ответственным и собранным мальчиком, все делал самостоятельно, без укоров и напоминаний. Уже в 3-4 классе он стал приносить книги из библиотеки и читал их все свободное время. Особенно он любил историческую и приключенческую литературу. Моя жена вместе с ним перечитала гору исторических романов про Спартака, Ганнибала, Александра Македонского, Чингисхана, Тамерлана, Степана Разина, cултана Баязета, империю Ахеменидов, древнюю Грецию, Рим, Индию, Китай и т.д. Будучи учеником 5-го класса, он стал строгим и требовательным наставником своей младшей сестры Гульнары, когда она пошла в школу.

Айдар по приезде домой поступил в 8-й класс средней школы № 5 с кыргызским языком обучения, которую окончил с хорошими отметками. Зайнидин тоже окончил школу № 6 на «хорошо» и «отлично». Я очень гордился тем, что по русскому языку и литературе у него всегда были высокие отметки, а писал он по-русски так, как дай Бог каждому русскому.

В школьные годы они активно увлекались спортом, Зайнидин параллельно научился хорошо петь и играть на гитаре. С увлечением собирал марки, старые и иностранные  монеты, музыкальные пластинки. Особых достижений он достиг в тяжелой атлетике, был членом молодежной сборной г. Фрунзе, затем республиканской молодежной сборной. Часто ездил на соревнования в различные города Союза и республики, занимал призовые места. Тренировался он вместе с Каныбеком Осмоналиевым, будущим и единственным на сегодняшний день Олимпийским чемпионом из кыргызов. Во время учебы в ЛГУ им. А. А. Жданова стал чемпионом университета, чему был очень горд. Хорошие достижения он имел также в гандболе и настольном теннисе. Айдар тоже тренировался вместе с ним, но потом ушел на вольную борьбу, куда его переманили одноклассники.

После окончания школы встал вопрос, куда пойти учиться. Делать из них юристов, чтобы они пошли по моим стопам, я, честно говоря, не хотел, насмотревшись досыта всего того негатива, что происходил в этой сфере деятельности. Поэтому Айдару посоветовал поступить на экономический факультет, он туда и сам стремился. А Зайнидину посоветовал поступить на исторический факультет, принимая во внимание его склонность к истории. Об этом же меня попросил мой друг Бейманалы Чокушев, который обещал воспитать из него большого ученого – доктора наук, профессора. Но Зайнидин не соглашался идти на истфак. В старших классах он серьезно увлекся точными науками – математикой, физикой, химией и достиг в школе по ним больших успехов, хотел продолжать любимое занятие. Я и сам ему часто в детстве говорил – нажимай на точные науки, за ними будущее, и он это хорошо понимал. Несмотря на его отчаянное сопротивление, моя жена по моему поручению отнесла его документы на истфак в самый последний день приема документов. 

Айдар сдал вступительные экзамены по экономике с проходным баллом, но почему-то не попал в список зачисленных абитуриентов. Когда он пришел в приемную комиссию забирать документы, то один молодой преподаватель посоветовал ему сдать документы в конфликтную комиссию. Комиссию возглавлял ректор С. Табышалиев, и он был удивлен: «Я уже подписал приказ о зачислении Курманова, кто же этот? Ему объяснили, что тот Курманов Зайнидин – он поступил на истфак, а этот второй – Курманов Айдар, его брат, поступает на экономический факультет. Тогда Табышалиев сказал Айдару: «Ты давай, дорогой, поступай на специальность «экономика труда», а не «экономика сельского хозяйства», ты же городской парень, в сельском хозяйстве не разбираешься». Так в конце концов и вышло, он стал учиться по предложенной ему специальности. Когда же я стал уточнять имя того благородного преподавателя, который спас Айдара от отчисления, он не смог назвать его имени, так как не знал его. Позже я узнал имя этого «ангела хранителя» моего сына. Им оказался Мукаш Исраилов, ныне доктор экономических наук, профессор. При встрече он сказал мне: «Зная, что вы в отъезде, решил помочь вашему сыну, когда его хотели незаконно отчислить при наличии проходного балла». Так мог поступить только такой замечательный человек, как Мукаш Исраилов. Я ему премного благодарен за доброту и порядочность.

Студенческие годы Айдара и Зайнидина прошли, я бы сказал, для меня более или менее гладко, без всяких приключений. После третьего курса летом ко мне в Караганду вдруг звонит Зайнидин и говорит, что на историческом факультете открылась вакансия для продолжения учебы в Ленинградском университете, можно ли ему подать документы? Я, конечно, поддержал его. Когда он приехал, чтобы отправиться в Питер, он рассказал, как все случилось. По своим делам он пришел на исторический факультет и неожиданно повстречался с моим другом Бейманалы Чокушевым, который завел его в свой кабинет и сказал:  «Есть одно горящее место в ЛГУ. Поедешь?». Зайнидин ответил ему, что подумает. В ответ Бейманалы сказал ему: «Что тут думать?! Давай собирай документы и быстро на собеседование в Министерство образования к начальнику Управления вузов Ш. Керимбаеву». В министерстве он побывал у Шаршена Керимбаева, тот проверил его успеваемость и дал добро с напутствием хорошо учиться и оправдать доверие республики.

Еще раньше, до поступления в КГУ, Зайнидин часто говорил мне, что хотел бы учиться в ЛГУ, либо в МГУ. Я поддерживал его здоровые амбиции, хотя понимал, что устроиться туда невозможно, так как эти места всегда перепадали блатным, многие из которых с позором потом возвращались домой, отчисленные за неуспеваемость. Мне, простому доценту, пробить ему место было не под силу, а Зайнидин понимал это и не настаивал. И я был благодарен ему за тактичность. Успокаивая его самолюбие, а в Москве и Ленинграде учились его закадычные друзья и замечательные ребята Жоомарт Оторбаев, Джаныбек Адышев и Малик Нурбеков, которые, видимо, оттуда его активно подначивали, я ему тогда советовал: если будешь учиться на «отлично», то всегда будет возможность перевестись и учиться в центре. Так и получилось. В 1975 г. он стал студентом 3-го курса исторического факультета ЛГУ с понижением на курс, так как была большая разница в экзаменах и зачетах. Сочетал учебу с работой, сам зарабатывал деньги, как в свое время делал я. Мы с Анипой даже разок побывали у него в гостях, где я показал им места своей молодости. Было очень приятно почти через 25 лет снова увидеть незабываемый город моей юности. Потом он закончил учебу и приехал работать в Карагандинский медицинский институт. Ну, а про остальное, наверное, он сам напишет в своих мемуарах. На радость мне, он оправдал наши родительские ожидания. Ныне он известный ученый, политик, человек с большой буквы. Автор 30 книг, 200 статей. Доктор исторических наук, профессор, заслуженный работник образования, академик Академии истории и обществоведения Казахстана, депутат двух созывов национального парламента, а в 2009 г. единогласно был избран Торага Жогорку Кенеша.

Зайнидин вырос очень внимательным и заботливым сыном. Все свои достижения, как он говорил нам, он посвятил мне с Анипой, чтобы продлить наши счастливые годы, оправдать наши высокие надежды и доверие предков…

Мой старший сын Айдар не достиг таких высот, как младший, но я горжусь им не меньше, чем Зайнидином, если не сказать большего, так как в его лице я вырастил человека большой и светлой души. Я согласен с великим мыслителем и ученым Львом Гумилевым, создателем пассионарной теории этногенеза, что этносы и их менталитет формируются в соответствующей географической и климатической среде. Айдар родился в Бишкеке, но вырос в деревне Бакаир Таласской области и по-деревенски остался добродушным и благожелательным человеком, чем многие пользовались в своих личных корыстных интересах. Он так и не стал городским до конца, как Зайнидин, хотя и деревенским его тоже назвать нельзя, застрял между двумя культурами, двумя центрами, как, впрочем, и все мы – евразийцы. Отсюда и пассионарности у него было поменьше,  иными словами, личных амбиций, чем у сельских жителей, стремившихся в город. Ему не надо было идти, как некоторые другие деревенские кыргызы, по головам. Фрунзе тоже был его родной стихией, и ему не надо было его завоевывать. Здесь все было свое, родное, – и родительский дом, и семья. 

В одно время он достиг больших высот на государственной службе, в профсоюзах, в бизнесе… В 26 лет уже был начальником отдела Государственного комитета Киргизской ССР по труду, а в 29 – членом коллегии госкомитета. В советское время таких карьерных высот среднестатистический чиновник достигал ближе к пенсии. Печатал свои аналитические статьи в главном печатном органе ЦК КП Киргизии «Советская Киргизия», куда доступ простым смертным был закрыт. Ему предсказывали большое будущее. Но он все бросил и занялся научной деятельностью, где тоже преуспел. Видимо, это наша семейная черта, особенность. В настоящее время он кандидат юридических наук, профессор, заведует кафедрой уголовно-исправительного права и криминологии КГЮА. Несколько лет подряд был признан лучшим лектором-преподавателем нашей юракадемии.

Моя настоящая гордость – дочь Гульнара Курманова. Она с отличием окончила юридический факультет МГУ. Последней отличницей с дипломом МГУ была в 60-х годах Сакен Кыдыралиева, сокурсница М. С. Горбачева и супруга бывшего секретаря ЦК КП Киргизии Кенеша Кулматова. В настоящее время Гульнара работает судьей в Ленинском районе г. Бишкека и считается одним из компетентнейших в республике судей. Говорю это со слов знающих ее людей. Гульнара тоже занимается наукой, опубликовала две монографии и десяток статей в научных журналах.

Внуки и правнуки

В заключение скажу несколько слов о моих дорогих внуках и правнуках. Ведь это будущее нашей семьи, продолжатели семейных традиций, уходящих вглубь истории. У меня 5 внуков: от Зайнидина – он женился и обзавелся детьми раньше всех – Ильяс и Малика, от Айдара – Азим, от Гульнары – Акинай и Акбар. Помимо них у меня сейчас 7 правнуков – по старшинству: Бермет, Дениз, Амаль, Абай, Айсулуу и самые маленькие – Раяна и Саадат. Кто-то из них учится в школе, а кто-то еще числится в дошколятах. Дай Бог, чтобы их жизнь сложилась счастливо, не так, как она сложилась у нашего старшего поколения, пережившего ужасы сталинизма и его последствий, Второй мировой войны. Моя книга также обращена к моим дорогим внукам и правнукам как напутствие, чтобы они были достойными гражданами нашей страны, чтобы они приумножали славу нашей семьи, нашего народа и государства! И помнили мои пожелания всегда и везде, где бы они ни были, каких бы высот ни достигли! И передали мои напутствия своим потомкам!

Карпек Курманов,
из книги воспоминаний «Исповедь юриста»

3 октября 2013 г.